Нездоровится… Утро… Иду кормить собак… Промозглый ветер пробирает до костей. Над кашей поднимается ароматный пар, а приятное тепло, исходящее от кастрюльки, греет руки.
Иду осторожно, чтобы не спугнуть птиц, ожидающих, когда я вытряхну остатки ужина из собачьих мисок. Сегодня желающих поклевать, как никогда, много. Оно и понятно – холодно. На ветках повыше сидят голуби. Летом они свили гнёзда на абрикосе и вывели два выводка птенцов. Интересно было наблюдать, как родители заботились о своих чадах – кормили ненасытные, вечно открытые клювики, а потом пытались научить голубят летать. Так два голубиных семейства и растили своё потомство рядом, на одном дереве. Потом куда-то разлетелись, и только три голубя осталось на «довольствии» нашего двора. Они сидят чинно, наблюдая за моими действиями сверху, а вокруг, где только можно, копошатся непоседы-воробьи. Они расселись на кустах, на ограде, слетаются со всех сторон, боясь упустить момент – чем бы поживиться. Эти хитрые пройдохи умудряются таскать корм прямо у собаки чуть ли не из-под носа.
Нахальные воришки полностью оправдывают своё имя, ведь если произнести слово «воробей» через букву «а», то слышится «вора бей!». Но они не унывают, дерутся иногда, аж перья летят, а орут так, что на их крики неслышно, с ужимками, всякими приседаниями и перебежками появляется соседская кошка. Но не тут-то было. Завидев её уши, торчащие где-нибудь из-за укрытия, вся воробьиная рать моментом замолкает и взлетает повыше от опасного соседства. Так и «дружат».
Сегодня особенно много собралось птичьего народца, сидят, ждут… Очистила миски, разложила собакам кашу, бросила угощение и птицам. Не обращая на меня особого внимания, воробьи налетели на еду, и понеслось… Драка за хлеб, за картошку.
Вот два воробья уцепили макаронину и попытались взлететь с ней – каждый в свою сторону. И пока они выясняли отношения, третий подцепил добычу и был таков. Потасовки продолжаются тут и там, крик, гам… И вдруг тишина – это слетели со своего наблюдательного пункта голуби, начали клевать зерно, а с ними не забалуешь – вмиг подзатыльников надают. И воробышки умерили свой пыл, притихли… «работают» молча.
Вдруг я ощутила какое-то неуловимое движение, огляделась… и залюбовалась.
Подавив возглас восхищения, увидела плотно, один к одному, сидящих скворцов, их были сотни! Они заняли всю виноградную арку во дворе и за двором, сидели на ограде, на калиновом кусте. В этом трепетном молчании было что-то магически завораживающее, просто глаз не отвести.
Эта осень и начало зимы выдались всё-таки тёплыми, вот скворцы и задержались. Жаль будет, если нагрянут морозы и снега, тяжело птахам придётся, ведь они – «весенние» птицы…
… Я тихо отступила за угол дома, стараясь не шуметь, и тут увидела воробышка.
Он сидел около поилки весь такой нахохленный, грустный, такой жалкий-жалкий.
Присмотрелась и увидела на его голове еле заметное пятнышко крови. Пару дней назад четырёхлетний внук забежал с улицы с криком: «Бабушка, смотри, что мы с дедушкой нашли, надо ему помочь непременно, ему ведь больно!». И показывает мне в своём кулачке воробышка. Оказывается, он помогал дедушке носить дрова, и они нашли обессиленного воробья, которому досталось в драке. После того, как воробей оклемался, я уговорила Никитку отнести его к куче хвороста, где прячутся воробьи в миг опасности, и выпустить, что и было незамедлительно сделано.
Не знаю, этот ли воробышек сидел нахохлившись, или другой какой пострадавший «боец», но только напомнил он мне моего «воробышка», моего внучка Саню, нашего непоседу, маленького любознательного путешественника, которому до всего есть дело, покорителя всех шкафов и прочего домашнего скарба. Только и успеваю ловить свою радость ненаглядную во всех углах, во всех местах, мыслимых и немыслимых.
На помощь мне всегда приходит Никитка, быстро находит непоседу-озорника там, где тот «работает» в данный момент. Но всему приходит конец, и наш кроха устав, просится ко мне на руки. Прижимаю к себе своего «воробышка», он укладывается поудобней и выжидательно смотрит на меня. И я начинаю говорить… Я рассказываю ему не только сказки, я говорю с ним обо всём, о чём можно говорить с ребёнком.
Слушатель он благодарный и внимательный. Время от времени он приподнимает головку, смотрит понимающим взглядом, иногда озорным и улыбается… Постепенно глазки закрываются, и он засыпает. И нет ничего дороже в этот миг, как это родное тельце, доверчиво лежащее у меня на руках. И хочется защитить своих «воробышков» от всех бед, и кажется жизнь за них отдал бы… А может, и не кажется вовсе, а точно отдал бы.
… Ну вот, задумалась, а тем временем воробьи-разбойники, расправившись с едой, отправились по своим делам, скворушки так же бесшумно улетели, а голуби уселись под крышей дома на облюбованное ими место.
… Возвращаюсь в дом уже с другим настроением, захожу в спальню, где ещё так сладко спят мои родные «воробышки», тихонько посапывая, и душа наполняется радостью, и я думаю: «За что мне такое счастье, такое безмерное счастье привалило?»
И благодарю Бога, что есть у меня всё это – семья, дети, внуки, родные, друзья наши.
Ведь главное – чувствовать тепло их сердец и отдавать своё, а остальное приложится. И всё будет хорошо! Главное – любить и быть любимым… Это главное!
Валентина Гудинова
Приазовская Правда от 5 января 2012 №1
